Отец когда-то рассказывал, как в его далёкой молодости позвали их с дедом гроб с чьей-то усопшей бабкой помочь до вертолета транспортировать (поселок еще только строился, связь с большой землей только по реке и по воздуху).
Несут они этот гроб (открытый), батя спотыкается, гроб встряхивает, но удерживает. Поворачивается он к гробу, чтобы руки поправить, а у бабки голову набок в его сторону повернуло, рот слегка повело и глазик один открылся. Батя про себя матюкнулся, мол, «еле тащим тебя по буеракам до взлётки, а ты тут лыбишься, лежишь»...
Гроб благополучно отправили, дед с батей домой поехали, баню растопили... Уже вечерком отец искупался, собрался из бани выходить — дверь на улицу снаружи заперта. Подёргал за ручку, попинал, слышит — сзади дверь из парилки в предбанник открывается и хихикает кто-то. Говорил — вся шерсть дыбом встала, один ведь в бане! Оборачивается — в парилке на верхнем полке сидит та бабка, смотрит одним глазом и уголком рта ухмыляется. Головой помотал, глаза протёр — сидит. Как он ломанулся опять в двери, и орал, и бился — заперто! Через плечо назад глянет — сидит бабка, никуда не исчезла, ухмыляется Отец развернулся, спиной так по двери съехал и бабке этой говорит: «Ну чё ты ко мне привязалась?» «Прости, ну оступился, но ведь удержал, не уронили же тебя!» И, как сидел, так спиной назад из бани и выпал. Вскочил, щеколду на двери проверил, в предбанник заглянул — дверь в парилку закрыта, всё тихо, всё в порядке. Ну, думает, угорел, ерунда всякая мерещится.) Иии... решил на всякий случай заглянуть в парилку. А бабка-то никуда не исчезла, сидит на полке, пальчиком грозит и вроде бы даже подмигивает.
Батя рассказывал, что и не помнил, как сквозь двери-калитку-двери-двери пролетел. В дом влетел весь белый и мокрый. Когда попустило и рассказал, как «попарился», вроде бы и посмеялись, но бабку ту на всякий случай помянули.) А в баню отец потом несколько лет только белым днём ходил.
