Дело было в начале нового тысячелетия, когда моему младшему сыну было всего...

Дело было в начале нового тысячелетия, когда моему младшему сыну было всего четыре годика. В тот год выдался знатный урожай кедрового ореха и я решил съездить в лес, прогуляться и немного набрать кедровых шишек. В дорогу увязался и сын – малыш. После недолгих размышлений я решил взять его, так как до ст. Фридман нужно было ехать на электричке, а до места сбора шишек идти было совсем недалеко.
Когда ранним утром мы приехали на станцию, то обнаружился интересная особенность предстоящего похода за шишками. Маленький сын категорически отказывался в незнакомой местности отпускать мою ладонь. Так мы с ним весь день по лесу и проходили – за ручку: я вокруг куста – и сын за мной, я за шишкой вниз по склону и он тоже со мной. Даже когда я наклонялся поднять шишку с земли, то он с большой неохотой отпускал мою руку и тут же хватался за отцовскую ладонь, как только шишка падала в рюкзак.
В тот теплый, осенний день ручка сына надолго отпускала мою ладонь только дважды. Первый раз, когда я лазал на кедр для того, чтобы стряхнуть с его вершины шишки, а второй – когда сын спал. Вот тут-то случился интересный феномен, о котором, собственно, и рассказ. Когда мы с сынишкой находились по сопкам и набрали большой рюкзак кедровых шишек, то я предложил малому развести костер и ошелушить все шишки, чтобы домой привезти чистый орех. Сказано – сделано.
Вместе, так же за ручку, мы собрали дрова и развели небольшой костер. Тут я заметил, что глазенки сына стали слипаться и он стал наваливаться на мое плечо, сидя у костра. По макушкам крон после обеда забегал шаловливый ветер. Иногда он прорывался вниз, к земле, озорно вздымал сухие листья и кружил вокруг костра, заворачивая дым то в одну, то в другую сторону. Сын окончательно уснул, а я заозирался по сторонам, думая с какой бы стороны от костра положить на мою куртку спящего сына, чтобы на него не попадали дым и искры. Когда я умостил малыша, то внезапно ветер полностью прекратился и его полностью не было около двух часов, пока сын крепко спал, мирно посапывая во сне, нежно освещенный теплым солнышком.
За время сна сына я полностью очистил с помощью подручных средств кедровые шишки, положил чистый орех в пакет и рюкзак, попил чаю и успел насладиться прелестью осеннего приморского леса. Как только сын поднял голову и разлепил глаза, то тут же, как по некой команде, ветер опять зашумел в кронах могучих кедров, взлохматил лесную подстилку и закрутил дым от костра в разных направлениях.
Я призадумался, глядя на сына, забавно потирающего глазенки. Много бывал я в тайге, но ни разу не видел такого нежного отношения лесных духов к ребенку. К чему бы это?