Шереметьевский синдром. Если украинцы нам братья, то почему мы с ними так?
Эта колонка давно напрашивалась и вот добрались руки...
Все вдруг заговорили о важности возвращения соотечественников из недружественных стран, а также о привлечении в Россию близких нам по духу иностранцев, но из информационной повестки почему-то выпали те, которые «наши», и те, кого «мы не бросаем», — минимум полтора миллиона беженцев из Украины
Скоро исполнится 9 месяцев с момента ограничения въезда в Россию для граждан Украины. Сначала РФ оставила три пункта пропуска для украинских беженцев — два наземных на границе с Латвией и один в аэропорту Шереметьево. Латвия со своей стороны быстро закрыла наземные погранпереходы, и остались только одни ворота, вернее, аэропорт..
До введения ограничений в Россию въехало не менее 1,5 млн украинских беженцев, не говоря о тех, кто направлялся транзитом в Европу к своим семьям. Во многом из-за последних в СМИ некоторое время фигурировала цифра в 5 млн, но она, конечно, сильно завышена. Тем не менее по количеству беженцев из Украины Россия превосходит любую другую страну.
После введения ограничений на въезд поток сильно уменьшился. Официальных данных нет, но даже из личных разговоров с представителями госорганов на местах ясно, что переселение перестало быть массовым. Конечно, причина этому не только в заградительных мерах. Фронт давно стабилизирован, соответственно, людей, бегущих от войны, не может быть столько, сколько их было в 2022 году. Кроме того, многие из желающих выехать, уже успели это сделать, а другие не имеют такой возможности из-за того, что их не выпускает Украина. Гуманитарных же коридоров давно нет, и это большая беда.
И тем не менее, люди продолжают ехать, но встречают не теплый прием в духе «один народ» и «своих не бросаем», а нечто очень странное и с точки зрения заявленных целей СВО, и с точки зрения здравого смысла.
Продолжение по
Следующая
